Главная цель России сейчас – сломить сопротивление Украины: эксперт рассказал, как работает российская дезинформационная машина и как мы можем ей противостоять

Эксперт рассказал, как работает пропагандистская машина России и какие цели преследует

В украинском информационном пространстве все чаще распространяется информация о том, что на территории Беларуси готовится наступление на север Украины, в том числе и Киевскую область. С какой целью Россия использует такие месседжи в своей информационной кампании, как работает пропагандистская российская машина, как распознать дезинформацию и противодействовать фейкам? На эти актуальные вопросы, волнующие сейчас украинское общество, в интервью изданию "Комментарии" ответил коммуникационник, политический аналитик Александр Солонько.

– С какой целью Россия проводит активную дезинформационную кампанию во время войны?

– Россия всегда распространяет дезинформацию. Как работает условно говоря российская пропаганда, российская дезинформационная машина как часть российской военной доктрины, так называемой доктрины Герасимова, предусматривающая использование нелинейных мер – косвенных мер по достижению военно-политических целей, в том числе пропаганды и дезинформации. Каждый месседж, каждая кампания преследует свои локальные цели, которые должны вписаться в цели более глобальные и стратегические. Главная цель России сейчас – сломить сопротивление Украины и победить в этой войне. Как она видит эту победу? Это фактически прекращение существования украинской государственности. И каждая такая мини-кампания или информационно психологическая операция преследует какие-то локальные цели. Недавно где-то в Интернете могли видеть сообщения о том, что якобы российский черноморский флот изыскивался боевым порядком и двинулся где-то в сторону Одессы, и при этом говорилось о повышенном риске ракетных ударов. Хотя мы знаем, например, что россияне успешно обстреливают ракетами территорию Украины из Каспийского моря. Зачем им выискиваться в боевые порядки в Черном море, тем более что у Украины теперь есть дополнительные средства сдерживания на море – это противокорабельные ракеты, западные "Гарпуны", украинские Нептуны и т.д.? Это такая же психологическая операция. Посеять панику, давить психологически.

– Почему Россия сейчас особенно активно распространяет сообщения о возможном повторном наступлении на север Украины, в том числе и на Киевскую область? Действительно ли Россия готовится к атаке или просто пытается запугать?

- Есть, конечно, информация, что на территории Беларуси сейчас продолжаются подготовительные мероприятия и есть вероятность наступления с территории Беларуси. Он может быть реализован, но для этого должно, скажем так, сойтись много факторов. В том числе мы должны понести очень серьезные потери, нам должны нанести серьезное поражение, в том числе и на восточном фронте. Одной из таких причин может быть желание России удержать Украину от опрокидывания резервов из тех бригад, подразделений, которые сейчас несут боевое дежурство в северных областях. Речь идет не только о Киевской области – это и Житомирская, Волынская, Ровенская, Черниговская область. Чтобы Украина держала максимальные резервы у белорусской границы и не опрокидывала их на восточный фронт, на юг, в район Херсона, где сейчас проходят бои. Кроме того, это может иметь какие-то психологические цели, потому что постоянная истерия и поддержание напряжения – это столь же нелинейный метод воздействия на противника. И противник должен тратить свои ресурсы, свои психологические силы, свой ресурс устойчивости для того, чтобы не израсходовать это на поле боя, а максимально потратить это до того, как бой начался. В действительности психологический барьер участия Беларуси в войне был пройден 24 февраля. Да и физический тоже. Де-факто Минск участвует в войне. Также де-факто в Минске ничего не решается. Беларусь все больше отождествляется с прокси-образованиями вроде так называемых Л/ДНР.

- Если такие действия в информационном поле – это психологическая операция, то как должна реагировать Украина, какие действия должны быть от нас, чтобы это предотвратить?

На самом деле мы видели, что такое противодействие дезинформации, что такое противодействие противоречивым информационным сообщениям, направленным на дестабилизацию. Перекрыть полностью попадание этих сообщений в информационное пространство мы не можем. Поэтому в принципе это та ситуация, когда украинская власть, военное командование, военно-политическое руководство государства должно просто общаться с обществом как со взрослыми. Надо исключить из коммуникации какую-нибудь браваду. Сейчас мы это уже вроде бы наблюдаем, после критики украинской власти за то, что немного в своей коммуникации перегрело население с тем, что мы быстро одолим агрессора и выгоним его. То есть сейчас нам нужно настраиваться на долгую борьбу. И определенная корректировка информационной политики есть, но это такое большее предположение, потому что у меня нет серьезной выборки. По поводу борьбы с распространением дезинформации, я сам работал на одном из проектов, занимавшемся российской дезинформацией. Этот вопрос сейчас затруднен тем, что мы увидели, что такие инструменты как просто развенчивание дезинформации, пропаганды, демонстрация в сети того, как работает эта машина, далеко не всегда решает проблему. Поэтому если кто знает рецепт, как полностью победить российскую дезинформацию, то, я думаю, этот человек может иметь огромное профессиональное будущее в Украине. На сегодняшний день какого-нибудь 100% рецепта нет. Но я считаю, что построение максимально автономного от россиян и самобытного информационного и виртуального пространства может дать нам в этом плане многое. Независимого от россиян, от их контента, их нарративов. Оно должно стать совершенно инородным телом для этого организма. Нашего.

– Жители Киевщины не были готовы в феврале к наступлению российских войск на область. Что необходимо сделать на этот раз, чтобы не столкнуться с подобной ситуацией?

- В военной подготовке к возможному наступлению мы должны понимать, что она ведется, что в этот раз уже не будет такой ситуации, даже если там будет массировано наступление при участии Белорусских вооруженных сил, когда в определенной степени недооценили риски наступления через Чернобыльскую зону и получили то, что мы получили под Киевом. И я в том числе, будучи военнослужащим одного из военных подразделений, могу сказать, что мы под Киевом работали и должны были выжидать врага либо в городе, либо на подступах к городу. Конечно, сценариев, как оно может разворачиваться, есть огромная куча. Мы должны должным образом провести военную подготовку к возможному наступлению, и эта подготовка ведется насколько я знаю. С другой стороны, нужно давать обществу достаточно информации, чтобы мы не столкнулись потом с какой-то ситуацией, когда кто-то оказался к этому не готов.

- Есть ли уникальный рецепт, как распознать вбросы российской пропаганды в Интернете?

- Вообще есть куча разных методов и инструментов, которые используют и профессиональные фактчекеры. У нас в Украине достаточно разветвленная сеть фактчекинговых организаций, начиная от средств массовой информации, профильных общественных организаций, заканчивая энтузиастами, которые самостоятельно этим занимаются. В принципе, практически каждый может проанализировать информационное сообщение: отсутствие источника или его качество, эмоциональную окраску, манипулятивные заголовки, повторение определенных нарративов и т.д. Но вопрос в более глобальной проблеме. В 2014 году начался очередной этап деятельности российской пропаганды, который уже был связан не только с очернением имиджа Украины для иностранной аудитории, дестабилизацией нашего общества и раскола. Уже начался этап, когда нужно было сопровождать пропагандой и военные операции: Крым, Донецкая и Луганская область, попытки там установить власть в южных и восточных областях. С 2014 года начался очень массированный этап создания, во-первых, сети российской дезинформации и пропаганды и в мире, и в Украине, и в России (в 2014 году было создано, пожалуй, наибольшее количество ресурсов, распространяющих российскую пропаганду и по сей день). Вся эта сеть, методы ее работы, то как она использует психологические механизмы, манипуляции, работы с аудиториями уже исследованы: есть куча исследований и западных организаций, и в Украине уже есть много материалов на эту тему. То есть, это уже пройденный этап. В настоящее время стоит вопрос не о том, как ее распознать, то есть это уже не так сложно, если есть желание, сейчас речь идет о том, как нивелировать ее пагубное влияние и найти ответ на вопрос "Как этому противодействовать?", потому что развенчивание и объяснение того, что вот это пропаганда или вот это дезинформация – это еще не все. Следует понимать, что россияне вкладывали и продолжают вкладывать в сеть дезинформации огромное количество ресурсов. У нас нет таких ресурсов. Но у нас есть сильные союзники, которые могут помочь и в такой информационной войне.

- Как избавиться от российской пропаганды в украинском виртуальном пространстве?

– Война происходит не только в кинетической плоскости, в физическом мире, она происходит в информационном и виртуальном мире тоже. Для начала нам стоило полностью исключить из украинского информационного пространства не только российские информационные площадки, как это было сделано с холдингом Медведчука, с каналом Мураева. Нужно выбрасывать тех, кто распространял эту пропаганду - людей, которые уже переобулись и работают на Украину, но раньше занимались распространением российской дезинформации. Также нужно выбрасывать Россию из виртуального пространства - это касается историй с названиями улиц, с памятниками, со школьными программами по русской литературе и т.д. Это элемент уже виртуальной войны, потому что перед западом армии всегда враг особенно в современных войнах, в современном мире пытается захватить ваше информационное пространство и виртуальное пространство. Можно, например, посмотреть на происходящее на книжном российском рынке, где, начиная где-то с 2010-х годов, вышла огромная масса низкокачественной литературы, которая рассказывала как раз о том, как происходит в Украине война, как здесь россияне уничтожают того, кого они называют фашистами. Это все велось систематически и систематически общество готовилось к войне. Вы выбрасываете из информационного пространства откровенных там российских пропагандистов, и сюда начинают залезать так называемые "русские либералы", которые вроде бы против российско-украинской войны, против своего правительства, они вроде бы говорят, что это неправильно, но они все равно обвиняют такие месседжи, что Киев – это "центр русского мира", и вообще мы все обречены жить в России и т.д. Как минимум, нам нужно приложить максимально усилия, чтобы минимизировать вообще этот плацдарм, на котором держится российское влияние на мозги населения. Я считаю, что в конце концов нам нужно построить максимально автономное от россиян информационное и виртуальное пространство, в которое они не смогут системно проникать и на которое не смогут влиять. Украина имеет потенциал для того, чтобы это виртуальное собственное пространство полностью сделать самодостаточным и достаточно сильным для влияния российской пропаганды. Это будет долгий процесс, и абсолюта здесь не будет. Но может потребоваться максимум.

– Как российская пропаганда действовала до войны и насколько было важно вести борьбу на информационном фронте в мирное время?

- Когда мы берем российскую военную доктрину или китайскую, основанную на каких-то советских наработках, то стоит отметить, что война она есть война, где бы она ни происходила: будь то в информационном или в виртуальном пространстве. Просто противник выбирает набор средств. У них (россиян – ред.), например, до 2014 года был один набор средств – пропаганда, условно говоря рефлексивный контроль над частью общества, над властной верхушкой, экономическое давление, когда, например, Украина уже была на финальных этапах подписания Ассоциации с ЕС, начался серьезный экономический прессинг со стороны Российской Федерации наряду с информационным и т.п. И потом в этот коктейль уже добавляется физическое пространство, где используются вооруженные силы, вооружение. Может быть более высокая и низкая интенсивность. Например, огромная интенсивность была в 2014 году, затем, начиная с 2016 года, интенсивность противостояния упала, когда была Сирия, то есть когда фокус внимания был другой. Затем в 2020-2021 годах, когда фактически россияне уже проводили финальную репетицию вторжения, был очень серьезный всплеск дезинформации. То есть это все идет рядом. Когда мы занимались исследованием российской дезинформации в конце 2021-го - начале 2022-го годов, мы наблюдали этот огромный всплеск. Его можно сравнить только с тем, что было в 2014 году. И когда мы на это смотрели, мы понимали, что что-то происходит и намечается, потому что, чтобы привести всю эту машину в такое состояние, нужно вложить огромные ресурсы - финансовые, человеческие, организационные. Вы можете проследить, как, например, активизация в информационной войне может привести к тому, что мы видим сейчас. Или ознаменует увеличение обстрелов – так было на линии столкновения в ОРДЛО, в зоне ООС – или полномасштабное военное вторжение сейчас. То есть, в принципе, это все часть одной стратегии, это все часть одной военной доктрины. Разница может быть в масштабе, а инструменты, тип, применение – это уже все примерно одинаковое.

– Как противодействовать российской пропаганде, дезинформации на оккупированных территориях Украины?

– После захвата физического пространства противнику уже гораздо легче держать под контролем информационное пространство. Где-то это упирается в технические средства, потому что в плане радиоэлектронной борьбы и станций, которые используют русские, мы проигрываем. Здесь вопрос технический. В плане каких-то партизанских действий, чтобы местное население понимало, что оно не покинуто, знало, что здесь есть свои, то сейчас на оккупированной территории, насколько я знаю, в Мелитополе, на Херсонщине происходят какие-то подобные психологические операции. Кроме того, там уничтожаются коллаборанты, там также распространяются листовки, распространяются информационные сообщения. Там взрываются склады и сходят с путей поезда. То есть та часть людей, не являющихся коллаборантами и выступающих за Украину, должна знать, что их не покинули. И подтверждения этому есть. Надо просто использовать все возможные средства, способы донесения информации. Но опять же это технически очень сложно, потому что контролировать там это пространство уже когда эта территория оккупирована, очень сложно. Поэтому это уже такая история, которой должны заниматься не только коммуникационники, не только люди, отвечающие за медиа, коммуникацию СМИ и чиновников, это уже вопросы и спецслужб, и вопросы деятельности подпольных групп, борющихся на этих территориях.